АНОНС АУКЦИОНА №521 С 10 ПО 17 МАРТА

Дорогие друзья!

По традиции к нашему аукциону подобралось пять блестящих главных лотов, о которых мы сейчас расскажем. Если гвардию «за сто», или классиков, сегодня представят Александр Бенуа, Филипп Малявин и Константин Вещилов, то вторая ожидаемая группа лотов — а это советские неофициальные художники — сегодня представлена пронзительной графикой Владимира Яковлева и звучно-колоритным тандемом Казарина и Зверева.  Но обо всех по порядку.

Громкая беседа про женщин в национальных нарядах для русской живописи началась за сотню лет до рождения Филиппа Малявина (1869‑1940).

У Венецианова девушка в национальном наряде напоминает греческую богиню, гордая и прекрасная, у Тропинина она полна изящного очарования. Передвижники «снимали с ними кино», делая их персонажами исторической драмы или мифологической мистерии. Кустодиевские женщины, в уже немного другом народном наряде, звучат для русского глаза примерно как рубенсовские .

А Филипп Малявин, с именем не менее живописным, чем его холсты, позволил девушке в национальном наряде задать джазу. Не быть ни робкой, ни аппетитной, ни героической, ни вообще социально приемлемой, но завораживающей не меньше, чем девочки Дега.

Филипп Малявин. Сидящая крестьянка. 1930-е.

Малявин — как оказалось в итоге — художник преимущественно одной темы, и найдя эту тему он произвел вихрь и попал в вихрь. Когда Стасов отрицательно высказался о художнике, возмущенный Дягилев писал Васнецову: “Малявин — плоть от плоти Репина, его дитя, его непосредственное и логическое развитие — признается Стасовым, так сказать, его же дедушкой, за ярого уродливого декадента! Где же тут логика? Ослепление борьбы не дает людям силы видеть ве­щи, как они есть на самом деле.”

Наш первый топ-лот кисти Малявина — смущающий, вгоняющий в краску — принадлежит к позднему периоду творчества великого живописца. Уже по позиции героини картины мы замечаем, что женщина необычайно энергична, жива, раскованна. Героиня напоминает знахарку, солоху из гоголевских миров, у которой своя повестка в этом селе, в котором соседи её сторонятся из-за непосредственности. Она сидит на горе, скрестив руки над головой, подобно тому, как скрещивали древние люди, изображая оленей. Даёт ли она знак кому-то вдали? Или, может, это ещё один «танец» малявинской девушки?

Следующий топ-лот — графика прославленного Александра Бенуа (1870-1960) принадлежит к циклу

Эскиз декорации к балету «Видение розы». 1954.
Бумага, графитный карандаш, акварель, белила, 24,5 х 16,2 см.

сценографий для одноактного балета «Видение розы» на музыку Карла Вебера.

Этот балет впервые был поставлен в 1911 году в хореографии Михаила Фокина Русским балетом Сергея Дягилева.

В конце 1940-1950-х годов балетмейстер Николай Зверев восстановил для парижской Гран опера целую серию балетов Фокина. В 1954 году он обратился к Александру Бенуа с просьбой взять на себя художественное оформление «Видения розы».

Константин Вещилов. Лунная ночь на Капри. 1930-35 гг.

Из пленительных видов Капри, написанных блестящими передвижниками и их не менее блестящими учениками, можно составить экспозицию одного музея. Природа острова, расположенного в неаполитанском заливе, такова, что чем его ни нарисуй — выходит акварель. Цвета и свет, который художники старались запечатлеть многократно, пока они не покинули южных красот — цвета и свет здесь именно что пленительны.

Вот и ночной вид на бухту Капри кисти Константина Вещилова (1877-1945) звучит светоносно и красочно, словно акварельный лист. Люди, однажды посетившие Капри (как когда-то и пара десятков великих русских живописцев с кисточками) утверждают, что именно так, и никак иначе, запутывается лунный свет в виноградной лозе на Капри. Что так горит небосклон над бухтой в ясную полночь, оставляя четкую тень на камнях террасы. Огонь, рыжим горящий в окне южной постройки, ещё пуще разжигает звучание синего.

Известен аналогичный (и не один) пейзаж Вещилова с видом с той же террасы: предположительно, в этом южном домике и проживал художник, поселясь на острове.

Два более «молодых топ-лота» принадлежат нонконформистам с громкими именами. Первое из

Владимир Яковлев. Человечек. Бумага, тушь. 61х86 см.

произведений — графический лист Владимира Яковлева (1934-1998) «Человечек» — пронзительное размышление о свободе и её принципиальной возможности.

Несмотря на кажимую дикость и экспрессию, творчество Владимира Яковлева продолжает встречать всё более основательное зрительское признание. Возможно, потому, что для того, чтобы заговорить о важном, этому живописцу не нужно было времени, места, позволения.

Графика Яковлева сегодня на ценовом взлёте. И не удивительно: включаясь в современно и дерзко звучащий хор на одной стене,  графические листы наивного и серьёзного нонконформиста Яковлева становятся изысканно декоративны, приглашая взглянуть на повесть, написанную современно и просто о сложном.

Виктор Казарин, Анатолий Зверев. 1986 год.

И завершающий топ-лот — долгожданный тандем Виктор Казарин- Анатолий Зверев. Период сотворчества двух живописцев очерчивается 1986-87 годами, когда Зверев поселился и жил у Казарина, незадолго до смерти. Живописцы повстречались на выставке. «Мы подружились со Зверевым, когда мне было сильно за 30, я был к тому моменту уже сложившимся художником. Я, конечно, не учился у него технике. Но с интересом изучал и перенимал у него приемы психофизиологии живописи, способ глубокого погружения в работу.»

Картины два мастера писали буквально пополам, обязательно зашифровывая в экспрессивных работах крупные инициалы. Через год после смерти Анатолия Тимофеевича в память о друге художник организовал несколько выставок «Зверев — Казарин» и издал каталог зверевских, своих и их совместных работ.