С. Рерих

В искусстве Святослава Рериха ярко выражено его собственное духовное богатство, наделяющее нас идеями гуманизма и чувством красоты мира. Кисть художника вводит нас в царство прекрасного, находя и утверждая красоту природы и человека, его внешнего и морального облика. Человек у него не царь природы, и не раб, а ее сын, выращивающий ее дары. Он показал нам сдержанное достоинство и душевный мир простых людей Индии, их врожденное трудолюбие.

Талант Святослава Рериха многогранен. Нередко он прибегает к «композиционным» работам со сложными философскими аллегориями. Таковы, например, картины «Ближе к тебе, мать-земля», где хиппи западного мира вдруг увидели сильную бодрую крестьянку с корзиной, полной земных плодов, и неожиданно остановились, сраженные ее естественностью и простотой. Так же ясно читается аллегория в картине «Весть», близкой по духу к аналогичной тематике его отца. В искусстве С. Рериха мы почти всегда ощущаем синтез реальности и красоты, иногда с оттенком романтизма. Иные авторы приписывают образам народа в его искусстве некоторую сентиментальность в духе счастливых пастухов Аркадии. Однако в его картинах, например, «Дом гончара», «Мое красное сари» и еще больше в «Дочерях моря» выражена сила труда, энергичный ритм работы. Образ пастушка с флейтой уводит нас не в Аркадию, но сливается с древней легендой о божественном Кришне, олицетворяющем весну и вечную, как жизнь, всепобеждающую любовь, а когда вокруг него танцуют пастушки-гопи, он иногда символизирует солнце, вокруг которого вращаются планеты.

Одной из примечательных особенностей живописи Святослава Рериха является поразительная светоносность красок его палитры. Она отражает реальное освещение, характерное для индийской природы. Это прежде всего относится к произведениям с изображением Гималаев. Не только сами горы, снега вершин и ледники, но красочная игра светящейся атмосферы там необычна. Облака в Индии «тягучи» и могут принимать четко пластические, причудливые формы, нередко напоминающие какие-то фантастические фигуры. Это их свойство, как известно, широко использовал Николай Константинович, создавая из них символические образы. Географы и знатоки горных местностей всегда отмечали, что в его пейзажах, при всей их яркой декоративности и обобщенности в передаче форм природы (что придает полотнам особую крепость и монументальную мощь выражения), структура горных массивов, их строение переданы абсолютно верно, на основе прекрасного знания Гималаев. Так же верно, почти с научной документальностью, переданы в его полотнах особенности освещения.

Последнее относится и к живописи Святослава Николаевича, но у него все оттенки неба, облаков и самих гор нежнее, и сочетание тонов мягче, контрасты приглушеннее. Его пейзажи — подлинные поэмы в красках. Примером служит чудесный утренний вид в Гималаях — «Тайный час». «Это КанченджоНга с востока и первый луч, осветивший на рассвете эту гору. В долинах еще темнота, ночь, плывут облака и вдруг зажигается вершина». Цветовые контрасты здесь тоже сильные, но построены не на крепких топах локальных красок, а на передаче смягчающей атмосферной среды, облаков, затуманивающих дали и окружающих вершину в игре лучей; точно найденные контрасты придают очаровательную живость пейзажу. Этот захватывающий момент рассвета, пробуждения природы передан так, что чувствуется движение воздуха, возрастание света. Но через несколько минут сокровенный «тайный час» исчезнет! И только в живописи он останется надолго, на века.

В Западной Индии, в Катхиаваре, климат сухой, горы ниже, иная воздушная среда; вся природа сильно отличается от гималайской. И соответственно живописные полотна, созданные Святославом Николаевичем на западе страны, отличаются и по освещению, и по самой подаче пейзажа. В картине «Гирнар» па переднем плане величественная гора, известное место паломничества. В прозрачном воздухе четко видны все детали каменных нагромождений. Гора кажется пустынной, но ее вершина неожиданно оживлена двумя беломраморными миниатюрными павильонами — «чхатри», точно чудом вознесенными к небу. Вдали розоватая почва тонет при закате солнца в воздушной перспективе, уходя в беспредельность. С тонкими нюансами красок приятно и сильно контрастирует неосвещенность склонов, укрытых переливами темно-синих теней. В цветовой гамме соблюдена строгая уравновешенность, создающая цельность пейзажа.

Крепость цвета, крепость форм предельны у Николая Рериха; у Святослава они мягче в колорите, в очертаниях самых мощных гор, великих муссонных туч, цветущих деревьев. Таков пейзажный фон в картине «Когда собираются йоги». Синеющие горы не подавляют величием и земной материальностью своих громад. Оживленные золотистым небом, летучими грядами полупрозрачных тучек, они создают впечатление великой тишины и мира, вызывающих возвышенную радость. Живописная группа странствующих отшельников, расположившихся на отдых, дополняет чудесный вид Гималаев, гармонируя с природой, сливаясь с разлитым в картине ощущением спокойствия, мира и отдохновения.

В картине «И мы приближаемся» художник возвращается к гималайскому пейзажу в районе Кашмира, с широкой рекой на переднем плане. Зрителю кажется, что он стоит у самого берега полноводной реки. Ее стремительное, но плавное течение омывает подножье гигантской каменной глыбы на другом берегу. Правее виднеются снежные вершины с легкими изящными очертаниями. Они манят в светлую даль, создавая атмосферу сказочной сияющей страны, а река — путь в неведомое. Она быстро несет ладью с путниками. Один из них правит веслом, женщина стоит выпрямившись и смотрит вдаль, благоговейно прижав руки к груди. Река в горах опасна, но здесь она, вырвавшись из горных теснин, несет ладью счастья к заветной цели. В композиции и в цветовой организации картины соблюдено свободное равновесие различных частей: сглаженных очертаний монолитной прибрежной скалы и легких линий далеких остроконечных белых вершин, водной глади и нагромождений камней, скал и гор. Великому безмолвию природы противостоит присутствие путников в ладье. Чистая зеленовато-голубая вода подчеркивает разнообразие красок горных пород. Все контрасты сильны, но мягки и гармоничны. Ритм линий, очерчивающих контуры дальних гор и камней, поистипе музыкален. Горы не кажутся такой осязаемо-материальной земной твердью, как у Николая Рериха, они легки и цвета их нежнее, что характерно для пейзажей Святослава Николаевича.

В своих пейзажах художник чаще всего обращается к передаче великих гор, но иногда на его полотнах возникают и другие образы природы, например, безбрежные равнины в картине «Дудуш мале» («Большой дождь»). Низко спустились гигантские тяжелые массы клубящихся туч. Освещенный край оттеняет их темно-синюю мощную массу, заволокшую небо. Мы ощущаем могучую силу стихии. Она грозна и благодатна: в июне, после жары и засухи, земля, люди, все живое в Индии ждет с нетерпением муссона.

Земля больше не склоняется перед летом, — пишет известный поэт Чаттопадхайя. В картине «Большой дождь» все подчинено передаче надвигающегося тропического ливня. В левой части показано начало ливня: его тяжелый поток соединил небо и землю, и «туча, — по меткому выражению Рабиндраната Тагора, — волочит космы своих волос по земле».

На переднем плане густые кроны манговых деревьев. Вдали за ними едва виднеется селение, куда дождь еще не дошел. Легко намеченные домики создают ощущение присутствия человека среди безлюдья просторов и власти природных стихий. Краски гармонично переходят одна в другую, их общая тональность мягка и нюансы тонки.

Так же искренен и правдив пейзаж «Весна в Кулу», где дыхание весны осыпало розовыми цветами древесные кроны. Свежая зелепь луга четко граничит с холодной синевой дальнего плана, создавая свободный зрительный баланс цветовых масс.

Первым живописным увлечением Святослава Николаевича был портрет, и он написал их множество.

«Когда я пишу портрет, меня главным образом интересует характер человека, и я стараюсь писать портреты с тех людей, которых знаю». Одни из лучших его портретов — портреты родителей. Сравнительно ранний «Портрет отца» (1936, Париж, Люксембургский музей) наиболее удачен. Он представляет П. К. Рериха работающим за письменным столом. Мы видим в лице выражение твердой, непреклонной воли, это лицо ученого, мудреца, человека четко определенного характера и твердо сложившихся убеждений и одновременно — человека действия. Складки портьеры служат прекрасным фоном для лица, дальний вид Гималаев — необходимым дополнением, как бы своеобразным атрибутом: живопись, научная и литературная работа и горы — то, чему он посвятил жизнь. Портрет был, по словам его автора, труден из-за сложности освещения: «Свет ламп, свечей, с одной стороны, и, с другой — голубоватый мягкий свет вечерних сумерек Гималаев».

Через три года художник пишет превосходный портрет отца, стоящего на фоне гор, — «Профессор Николай Рерих». В нем то же выражение непреклонности духа и спокойной мудрости. Величественный гималайский пейзаж с высокими крутыми пиками не мешает восприятию портрета, но, как всегда, идейно глубоко созвучен с духовной сущностью портретируемого. Лаконично и монументально трактованная фигура в черном плаще выделяется четким силуэтом на фоне гор, которые Николай Константинович так любил. Горы Гималаев и Тибета хранят много знаков, связанных с легендами и философией местных народов, с их богатым фольклором, который много изучался Николаем Константиновичем. Не случайно рядом с портретом запечатлен древний символ ламаизма — скачущий конь с волшебным камнем на спине.

Николай Константинович, а впоследствии и Святослав Николаевич, были близки с наиболее прогрессивными людьми Ипдии. Крепкая дружба связывала семью Рерихов с Джавахарлалом Неру. Еще в колониальный период Николай Константинович принимал его у себя в Кулу.

В 1946 году Святослав Николаевич пишет портрет этого замечательного человека — «Пандит Джавахарлал Неру». Это был год накануне великих перемен, когда Индия добилась независимости. Неру сидит, задумчпво облокотившись о стол, его мысли устремлены в будущее, в предвидеппи назревающих событий. Художник передал облик человека высокой культуры, чистоты и благородства, глубокой целеустремленности. Спокойные, мягкие по тонам, гармоничные краски удачно отвечают общему характеру портрета. Вспоминается другой портрет Неру — официальный, написанный после его смерти и помещенный в зале заседаний парламента. Премьер-министр написан в рост, стоящим на фоне государственного флага. Все качества Неру как человека и деятеля национально-освободительной борьбы, выраженные в портрете 1946 года, сохранены и развиты в посмертном портрете, где он предстает перед нами как обаятельный человек и выдающийся общественный деятель, борец за мир и дружбу народов, глава огромного государства. Его образ, созданный в 1946 году, предвосхищает черты второго портрета, когда Неру снискал любовь и уважение народа своей страны. Оба портрета взаимно подтверждают друг друга, создают убедительность сходства с оригиналом, глубоко и полно раскрывают духовный облик Джавахарлала Неру в разные периоды его жизни и деятельности.

Прекрасен и поясной портрет Елены Ивановны Рерих (Нью-Йоркский музей). Необыкновенно живо написаны ее лучистые глаза, в них светятся доброта, высокий интеллект, кристальная духовная чистота. Прямая тонкая линия губ выражает недюжинную волю. Удивительно выразительна и изящна постановка пальцев левой руки, которыми Елена Ивановна касается стола. Невольно вспоминается индийское искусство игры пальцев — «мудра». Оно родилось в индийском танце и глубоко укоренилось в скульптуре и живописи. «Мудра — это жесты души, переносящие моральную красоту в свой прямой эстетический эквивалент»,— сказал Джон Рескин. И здесь это положение кисти руки о многом говорит, как и предметы на столе, перед фигурой: книга, цветок розы и старинный ларец. Фон в портрете глубоко продуман и его содержание перекликается с внутренней сущностью модели, он написан свободно и легко: художественный рисунок ткани, бронзовая статуэтка божества любви Кришны, играющего на флейте, — все напоминает о широте и разнообразии интересов портретируемой, о ее особой возвышенной духовности. В портрете ясно читается незаурядность этой женщины, верной помощницы и сотрудницы мужа, доблестно прошедшей вместе с ним через нечеловеческие трудности и опасности их азиатской экспедиции.

Необычайно эффектный в своей декоративной красочности портрет жены художника, госпожи Девики Рани Рерих. В красоте ее облика сквозит душа артистки, тонкость чувств и очаровательная женственность. Она стоит с крупными желтыми цветами жасмина в руках. В едва склоненном лице выражена легкая задумчивая мечтательность. С этим настроением удивительно перекликается жест, каким ее тонкие пальцы с предельным изяществом и нежностью чуть касаются цветов. Художник передает пластичность складок накинутой сверху ткани интенсивного, но спокойного малиново-красного оттенка. Над головой изогнулась цветущая ветвь кораллового дерева. Цветы, четко выделяясь на глубоком сипе-белом, клубящемся фоне, искусно завершают декоративно-красочную гамму портрета: будь они такого же точно тона, что и ткань, и трактованы статично, картина лишилась бы движения, внутренней напряженности. Но цветы чуть светлее и, стремительно облетая вокруг головы, как бы обгоняют легкую устремленность позы. Создан живой ритм цвета и движения. Облик Девики Рани Рерих необычайно лиричен, в его передаче соединились черты индийского искусства и мирового искусства портрета.

Картины на тему деревенского быта и труда у С. Рериха всегда создают впечатление подлинности, вводят в самое сердце неприкрашенной действительности. Тем не менее красота здесь — главное, ее художник открывает всюду, в реальной правде жизни, воплощенной в художественных образах. И потому все жанровые сцены так убедительны. Зрителю кажется, что он сам присутствует там, окруженный этой природой и людьми, ощущает знойный свет солнца Индии, дышит ее воздухом.

Чтобы так изображать разные стороны жизни в Индии, надо знать страну и любить ее, как Святослав Рерих. Здесь мало врожденного таланта и мастерства, нужно глубоко понимать жизнь и культуру страны, психологию ее народа, ее богатое и чрезвычайно разнообразное художественное наследие. С. Рерих ощутил на себе природные особенности страны, перемены сезонов, воспетых в древней поэзии и современной живописи индийских художников. И потому он может увести зрителя за собой в этот мир, дать почувствовать его дыхание.

Быт и труд простых людей — вот неистощимая тема художника, куда относится и интереснейшая серия его картин — «Мои соседи». Красоту людей и их труда он видит прежде всего на фоне природы. В картине «Дом гончара» правую часть занимает хижина с крышей из пальмовых листьев. Слева стоит женщина с глиняным горшком на голове, беседуя с гончаром. У него крепкое стройное тело и цвет кожи гораздо темнее, чем у женщины. Обращает внимание какое-то прирожденное достоинство, с каким держатся простые люди Индии. Покупка гончарных изделий превращается в этой сцене в нечто значительное, возвышенное. Строгим построением художник снимает ощущение бытовизма, обыденности. Обе фигуры и груда горшков, сложенная рядом, связаны единым ритмом. Казалось бы, что хижина, написанная «в упор», будет доминировать надо всем. Однако искусное построение картины выдвигает на первый план людей. Этому способствуют мягкий и сдержанный цвет стен домика, и яркий солнечный свет вокруг гончара и женщины.

Уравновешенность композиции, цвета и ритма, присущие живописи Святослава Рериха, являются основной особенностью древней и средневековой стенописи и миниатюры Индии. Но при общности упомянутых качеств в живописи художника нет ни малейшего стремления к стилизации.

Картина «Мои соседи» типична для всего цикла, в котором изображены простые люди Индии. Художник передает обычную деревенскую сцену. В жаркие часы дня у стен хижины сидят две женщины, рядом лениво улеглась собака. Мимо проходит стройная женщина с корзиной на голове. Повернувшись лицом к сидящим у домика, она что-то отвечает им. Ее гибкая фигура движется с естественным изяществом, свободно и ритмично. Красочные удары кисти тоже находят себе отклик и ритмично чередуются: оранжеватые и белые стены домов, густо-синяя темнота входов, окон и теней на земле, голубовато- и сине-зеленые одежды и такая же тень среди листвы пальмовых зарослей. Палящий зной и тишина царят над этой мирной сценой повседневной жизни в индийской деревне, и даже листва деревьев пронизана полуденными знойными лучами яркого тропического солнца.

В конкретности бытовых сцен нередко с большой силой выражена идея бытия, вечного и все в себя вмещающего. Наиболее характерно полотно «Вечная жизнь». «Это исконная жизнь тех мест Индии, где мы живем. Я выбрал женщину с ребенком, типичную для Юга страны. В отдалении молодая девушка несет плоды, а позади проходит процессия людей — вы видите как бы цикл вечно обновляющейся жизни. И люди, и природа типичны для тех мест. Земля там красная, насыщенные краски закатов отражаются на земле, загораются особым тоном, бледно-изумрудная зелень светится как бирюза, позади — черно-лиловые валуны», — так сам художник описывает свою картину. Особенно впечатляюща в ней женщина, сидящая справа на переднем плане, она созерцательно смотрит вперед, поверх движущихся людей. Ребенок сидит рядом, сосредоточенно рассматривая цветок в своей ручонке. Они олицетворяют мир и спокойную мудрость жизни. В то же время картина пронизана движением: женщина и ребенок, сидя друг против друга, образуют статичную группу, девушка с плодами идет в их сторону, а толпа — в противоположную. Неизменное бытие и движение слиты в гармоничное целое.

В непритязательной сценке «Наперегонки» мы видим бегущую девушку, за которой спешит маленькая черная свинка. Оборачиваясь, девушка подхватила конец желтой ткани, оставляющей открытыми ее плечи и ноги. Наивность этой сценки неожиданна: юная девушка бежит и взмахивает рукой, как ребенок, радуясь движению. Вся сцена производит неотразимое ощущение радости бытия, общей для всего живого. Идее единства соответствует смелое обобщение пейзаяшого фона, где красно-кирпичная и розовая земля даны широкими массивами, как и желто-оранжевые и сине-зеленые купы деревьев. Искусство этой в высшей степени оригинальной картины особенно близко по духу к индийским традициям, где навечно закреплены связь человека и природы, неотчуждение от животных, единение всего живого.

Среди целой серии картин, посвященных сценам труда, едва ли возможно выбрать лучшую, каждая из них впечатляюща по-своему. Среди них особенно выделяется картина «Дочери моря». В ней изображены рыбачки, которые издавна в Индии так и зовутся. Они сами выходят в море, ловят рыбу, сушат, носят ее по базарам — очень независимые, энергичные, сильные женщины. Тела их как бы вторят морской стихии. В картине три из них образуют тесно слитную группу, красиво объединенную четким и энергичным ритмом: одна поднимает с земли поднос с рыбой, другая полулежит на песке, третья стоит, выпрямившись в статной позе,— живые символы труда, гордого сознания независимости в плодах своей нелегкой работы. Четвертая рыбачка несет с напряжением изогнутого стана широкий поднос, полный морской добычи. Ее фигура создает необходимое дополнение ко всей группе. Волнующаяся стихия не страшна их полуобнаженным бронзовым телам; природный фон как бы контрастирует с фигурами «дочерей моря»; в их поглощенности непрестанной работой мы ощущаем вечность и неизменность труда.

Видное место в искусстве Святослава Рериха занимает индийский эпос, в частности замечательна его трактовка легенд о Кришне, который почитается как божество любви и как прекрасный пастух; его изображают танцующим с гони — прелестными женами и дочерьми пастухов — или играющим на флейте близ своего стада. В подобных картинах С. Рериха прошлое сливается с настоящим: это не удивительно, все предания и легенды древнего эпоса доныне широко живут в народе, события из жизни Кришны реальны в сознании народа и приближены к современности, они связаны с бытом, который в сельской Индии мало изменился к нашему времени.

В картине «Священная флейта» юноша Кришна играет на флейте. Его осеняют пышные ветви красивого ярко-золотистого дерева (по-индийски «гуль мохар» — «золотое дерево»). За кустом агавы остановился зебу, как бы прислушиваясь к знакомым звукам флейты пастуха. Овальное белое облачко оживляет небо: оно такое же нежное и чистое, как светлая, радостная и торжественно опустившаяся вокруг Кришны листва, образующая полупрозрачный шатер. Кругом обширная слегка холмистая местность. Одинокий пастушок и зебу сразу «населяют» пустынную природу своим присутствием, внося ощущение жизни, мира и глубокой человечности. Композиция искусно уравновешена, успокоена, ее ритм создан четким переходом от светящейся кроны к темной фигуре Кришны и от темно-зеленой агавы к светлой масти зебу. Легкое облачко плывет в небе как заключительный аккорд ритма всей картины.

В варианте 1955 года Кришна с еще большим упоением играет на флейте. Поблизости пасется пара священных зебу. Один — белой масти, особо почитаемой у древних индусов, другой — темной. Остановившись, зебу слушают звуки флейты. Цвет шерсти, отливающий синевой, подчеркивает белизну одного, а второй, буро-рыжий, приятно выделяется на фоне коричневато-красной почвы. Хотя животные написаны в отдалении, можно распознать характерные для зебу огромные, необычайно ласковые и доверчивые глаза. Подальше—одинокое манговое дерево с пышной кроной и четкие синие силуэты гор на фоне золотистого неба. Композиция отличается сдержанной, лаконичной силой. Эффектное сочетание красок передает реальную игру света. Все в этой картине близко современному человеку, пастушек (гопи) здесь нет, и распознать в юном пастухе Кришну можно лишь по синевато-лиловому оттенку кожи, так как в традиционном искусстве Индии Кришна изображается синим. Но эта условность не подчеркнута, а лишь намечена и приближает зрителя к реальному впечатлению, поскольку у населения Юга кожа более темного цвета, чем на Севере страны. В картине нет ничего искусственного: современная действительность тонко переплетается с легендой.

При знакомстве с полотнами Святослава Рериха понятным становится своеобразие его художественного языка, в котором нашли отражение истоки русского, западноевропейского и индийского искусства. Это оригинальное слияние столь различных культур в творчестве художника гармонично сочетается в единое целое.